Жоржи АМАДУ (Jorge Amado, 1912 — 2001)

Жоржи Амаду – писатель счастливой судьбы. Не в том, разумеется, смысле, что жизненный и творческий путь его был без бурь и потерь или что действительность воспринималась им в неизменной радужности. Счастье Амаду – в изначальной, естественной слитности мира, который его создал, и мира, который он сотворил в своих романах. И обоим мирам он оставался верен до конца. Цельность – это отнюдь не то качество, которое дается само собой; эта цельность добывалась писателем в труде, поисках, борьбе.

Он был смел и дерзок в детстве, когда самовольно, без спутника и денег, отправился в дальнее путешествие, исколесив весь штат Байя. Он был пылок в молодости, когда кинулся в водоворот литературной и общественной жизни. Один из ярких деятелей Компартии Бразилии, он представлял ее в парламенте, пока в 1947 году она не была объявлена вне закона. Жоржи Амаду многое видел и изведал – изгнание и признание, выигранные и проигранные битвы, любовь и ненависть. Он жил жадно, упоенно, излучая сердечную энергию, окруженный людьми, общение с которыми стало его первейшей жизненной необходимостью.

Амаду был счастлив и тем, что ему не пришлось тратить силы, чтобы быть понятым и оцененным. Даже самый первый его роман, написанный в девятнадцать лет, обратил на себя сочувственное внимание солидных критиков. А когда через несколько лет появился роман «Жубиаба», то это стало буквально триумфом. «Худой байянец с китайским разрезом глаз, убежавший из дома и жадно окунувшийся в гущу жизни, полон любви к угнетенным и обиженным. В свои двадцать три года он стал одним из крупнейших романистов Бразилии», – такими вдохновляющими словами приветствовал молодого Амаду его старший брат по перу Эрику Верисиму. «Жубиаба», а затем «Мертвое море» открывали первый цикл «Повестей Байи», в котором зачинался художественный мир Амаду.

Байя, где родился Жоржи Амаду, – это и колыбель самой Бразилии. Кусок земли, омываемый атлантическими волнами, куда в XVI веке приплыли португальские завоеватели и куда затем привозили африканских рабов. Байя – это тигель, в котором в течение веков плавилась бразильская нация. Именно здесь началось смешение рас и культур, составляющее суть этой нации. Здесь рождалась причудливая смесь из христианских и языческих обычаев и религиозных ритуалов. Африканское начало наложило глубокую печать на всю жизнь и культуру Байи – ее фольклор, музыку, кухню, празднества.

Но Байя – не только сокровищница народного искусства: земля, где родятся ценнейшие плоды какао, стала в XX веке ареной жесточайших схваток за ее обладание и не менее жестокой эксплуатации батраков. Земля содрогалась от насилия, но байянский народный характер не был сломлен, не иссякали в нем родники творчества. С самых ранних лет будущий писатель насквозь пропитался воздухом этой жизни, все драматические перипетии которой пережила его семья. И он навсегда оказался к ней привязанным. Немало лет он провел вдали от Байи, писал книги и на иные сюжеты, но любовь к малой своей родине пронес через всю жизнь. «Я, сеньора, – писал Амаду одной из своих читательниц, уже будучи всемирно известным писателем, – являюсь не чем иным, как рассказчиком историй этой земли, сыном этих людей».

Уже в первых произведениях раннего байянского цикла отчетливо проявилась характернейшая особенность амадовской прозы: естественное соединение трезвого реализма и фольклорной поэтичности, бытовой достоверности и откровенной фантазии. В окружающей жизни черпал писатель этот удивительный сплав. Он бесстрашно подмечал жестокость социальных нравов и чутко, любовно улавливал биение пульса народной души с ее непреодолимой тягой к самовыражению.

В 40-е годы Амаду написал дилогию, посвященную истории колонизации края какао: «Бескрайние земли» «Город Ильеус». Здесь меньше фольклорности, сказочности, но неизменны присущие Амаду лиризм, нежность к героям, которые олицетворяют для него вольнолюбие байянского народа. Со второго романа дилогии – он вышел под заглавием «Земля золотых плодов» в 1948 году – началось знакомство советского читателя с прозой Амаду.

Конец 40-х – начало 50-х годов он провел в эмиграции, в Европе. В ту пору Жоржи был частым гостем Москвы. Амаду смолоду жил в мире больших событий, и в эти годы он отдавал свою энергию движению сторонников мира, за что и был удостоен международной Ленинской премии «За укрепление мира между народами».

Как и многие другие зарубежные писатели, Амаду пережил в 50-х годах духовный кризис, о последствиях которого его друг Пабло Неруда в своих «Воспоминаниях» писал: «Некоторые из нас, преодолев душевную смуту, почувствовали, что рождаются заново». Именно это и произошло с Амаду, который, как далее пишет Неруда, «принялся писать свои лучшие вещи, начав с «Габриэлы», блистательного романа, в котором льются через край чувственность и радость бытия».

Рождение заново не означало для Амаду ни слома, ни смены ориентиров; к нему пришла пора умудренности, зрелости, мастерства. Он не только не ушел от родной ему с детства действительности, но с еще большей настойчивостью и новым вдохновением раскапывал ее глубинные пласты, добираясь до самых корней народного сознания. Новизна второго байянского цикла не отменяла художественной системы первого, она как бы выстраивалась на ее фундаменте. По-прежнему здесь соседствуют реальное и сказочное, да и любимые его герои – байянские бедняки, как будто те же самые, но только теперь они обнаруживают себя во всей широте своей души. Так, в новом ракурсе начала вырисовываться перед нами жизнь Байи. Теперь в центре оказывается самобытность национального бразильского характера, духовного бытия народа, в которой писатель увидел мощную силу, ведущую неустанную борьбу против эгоизма и ханжества буржуазного мира. В новых байянских повестях отчетливо складывается эта общая сквозная линия – непримиримая враждебность ценностей народной жизни и буржуазной морали. Стихия вольнолюбия, воображения, мечты – вот что взрывает опустошающую расчетливость, бескрылость мещанского существования.

Первой объявляет бунт красавица мулатка, героиня романа «Габриэла». Кухарка, вознесенная в ранг супруги почтенного торговца, она спокойно отказывается от мнимого благополучия, оказавшегося несовместимым с вольнолюбием и бескорыстием ее натуры. Не желает мириться с благочестивым ритуалом похорон и герой повести «Кинкас Сгинь Вода». Бродяга из рыбацкого поселка, он удирает из гроба, чтобы напоследок пображничать с такими же, как и он, веселыми гуляками. Писатель неистощим на выдумку самых что ни есть фантастических и смешных ситуаций, страницы его книг буквально сочатся искрометным юмором – это качество теперь становится характерным для прозы Амаду.

Взрывом небывалого читательского энтузиазма были встречены новые байянские повести Амаду. Волна успеха вознесла его в почетное кресло члена Бразильской академии литературы. Было нечто ошеломляющее в том, что певец байянского плебса, некогда отчаянный ниспровергатель академических традиций, оказался в кругу «бессмертных» академиков. Ситуация под стать счастливому сказочному сюжету самого Амаду.

Неистощимый на воображение, на фантастические выдумки,  жизнелюбивый Жоржи Амаду – большой труженик, неустанно открывающий читателям сокровенные черты национальной жизни. Кое-что от себя он отдал герою романа «Лавка чудес» Педро Арканжо. Талантливый самородок, непревзойденный знаток жизни Байи, неисправимый гуляка, Арканжо оставил после себя ценнейшие исследования исторических, культурных ее традиций. И не тому ли посвятил свою собственную жизнь Жоржи Амаду?! Творчество его – это монумент бразильской самобытности. И привлекает оно не только своей живописностью, неподдельной достоверностью, а и тем, что расширяет читательские представления о богатстве и разнообразии человеческих ценностей.

В. Кутейщикова

Книги Жоржи Амаду сегодня в библиотеке

А Б В Г Д Е Ж З И К Л М Н О П Р С Т У Ф Х Ц Ч Ш Щ Э Ю Я