Аркадий Тимофеевич АВЕРЧЕНКО (1881?, Севастополь — 1925, Прага)

О жизненном и творческом пути Аверченко, самого талантливого, остроумного, яркого и популярного писателя-юмориста предреволюционного десятилетия, у нас известно ничтожно мало. Пожалуй, наибольшее количество сведений о нем можно почерпнуть из статьи критика О. Михайлова, предваряющей сборник юмористических рассказов Аверченко (изд-во «Художественная литература», 1964).

В этой своей статье я отнюдь не собираюсь подвергать литературно-критическому анализу многочисленные произведения писателя… Я просто хочу на основании представившейся мне возможности ознакомить с рядом мало, а то и совсем неизвестных у нас сведений и источников и кратко рассказать читателю об этапах биографии писателя, лишь слегка затронув его творческую деятельность.

«Биографические сведения об Аркадии Тимофеевиче Аверченко скудны. Известно только, что родился он в 1881 г. в Севастополе, в небогатой купеческой семье» (О. Михайлов). Сам же Аверченко в юмористическом «Энциклопедическом словаре» сообщает: «Род. в 1882 г.». К сожалению, точную дату рождения установить нельзя, так как в его личном архиве, вывезенном из-за рубежа покойным И.С. Зильберштейном и хранящемся в ЦГАЛИ, нет ни одного удостоверения личности с указанием года и месяца рождения. Скончался же писатель 12 марта 1925 г. в Праге и похоронен на тамошнем Ольшанском кладбище, где ему поставлен скромный памятник с высеченной на мраморе неверной датой рождения – «1884».

Тимофей Петрович Аверченко, отец писателя, и его мать Сусанна Павловна имели девятерых детей – шесть девочек и трех мальчиков, двое из которых умерли в младенчестве. Сестры же писателя, за исключением одной, надолго пережили своего брата.

Отец Аркадия Тимофеевича был, по определению О. Михайлова, «чудаковатым фантазером и никудышным коммерсантом», к каковому заключению критик, по-видимому, пришел на основании рассказа Аверченко «Отец», а также сведений из его же «Автобиографии».

Существуют различные сведения о начальном образовании писателя. В «Автобиографии» он говорит, что, если бы не сестры, он бы так и остался неграмотным. Но, очевидно, некоторое время он все-таки учился и в гимназии. По свидетельству близко знавшего Аверченко писателя Н.Н. Брешко-Брешковского, «недостаточность образования, – два класса гимназии, – восполнялась природным умом». И действительно, полного среднего образования он не получил, так как ввиду плохого зрения не мог долго заниматься, а к тому же вскоре вследствие несчастного случая сильно повредил глаз, так и не поддавшийся окончательному излечению.

И вот, оставив учение, Аверченко 15-летним мальчиком поступает на службу в частную транспортную контору. Об этом периоде жизни он неоднократно вспоминает в своих рассказах. Однако Аверченко, проработав в конторе чуть больше года, в 1897 г. уезжает в Донбасс, на Брянский рудник, куда поступает конторщиком по рекомендации инженера И. Терентьева, мужа одной из его сестер. Прослужив три года на руднике и написав впоследствии несколько рассказов о тамошней своей жизни («Вечером», «Молния» и другие), он вместе с рудничной конторой переезжает в Харьков, где, как пишет О. Михайлов, «в газете «Южный край» 31 октября 1903 г. появляется его первый рассказ».

Л.Д. Леонидов, известный антрепренер, некогда работавший во МХАТе, а впоследствии владелец театральных предприятий во Франции и США, был одним из немногих деятелей искусства, знавших Аверченко в молодые годы: «Аркаша Аверченко был высокий, худой, как жердь, молодой человек. Он затмевал на вечеринках моих приятелей своим остроумием и удачными смешными экспромтами...»

Аверченко, будучи в 1907 г. уволен со службы со словами директора: «Вы хороший человек, но ни к черту не годитесь», – пережив несколько материально трудных месяцев и не найдя в Харькове достаточно широких возможностей для своей литературной деятельности, к которой он начинал испытывать сильное влечение, по совету друзей переезжает в январе 1908 г. в Петербург.

Надо сказать, что к этому времени у Аверченко был уже некоторый литературный опыт – в последние годы харьковской жизни он редактировал сатирический журнал «Штык» (1906—1907) и выпустил несколько номеров журнала «Меч», Через пять лет после своего появления в столице Аверченко на страницах «Сатирикона» (№ 28, 1913) рассказывает о своем приезде в Петербург так: «Несколько дней подряд бродил я по Петербургу, присматриваясь к вывескам редакций – дальше этого мои дерзания не шли. От чего зависит иногда судьба человеческая: редакции «Шута» и «Осколков» помещались на далеких незнакомых улицах, а «Стрекоза» и «Серый волк» в центре... Будь «Шут» и «Осколки» тут же, в центре, – может быть, я бы преклонил свою скромную голову в одном из этих журналов. Пойду я сначала и «Стрекозу», – решил я. – По алфавиту. Вот что делает с человеком обыкновенный скромный алфавит: я остался в «Стрекозе».

В 1965 г. М.Г. Корнфельд, вспоминая о знакомстве со своим будущим сотрудником, рассказывал: «Аверченко принес мне несколько уморительных и превосходных по форме рассказов, которые я с радостью принял. В то время я заканчивал реорганизацию «Стрекозы» и формирование нового состава редакции. Аверченко стал ее постоянным сотрудником одновременно с Тэффи, Сашей Черным, Осипом Дымовым, О.Л. д'Ором и другими...»

Поскольку журнал «Стрекоза» пришел в полный упадок, перемены были необходимы и появление талантливого и энергичного Аверченко было очень кстати. И вот уже 1 апреля 1908 г. «Стрекоза», основанная еще отцом нынешнего редактора, владельцем мыловаренного завода Германом Корнфельдом, вышла под новым названием: «Сатирикон». Заголовок нарисовал М. Добужинский, рисунок на первой странице – Л. Бакст. И Аркадий Тимофеевич, будучи уже тогда секретарем редакции «Стрекозы», продолжал свою деятельность на этом же посту в «Сатириконе», редактором которого стал в 1913 г. А вскоре после этого между группой сотрудников журнала и издателем произошел серьезный конфликт (в основном на материальной почве), и Аверченко с наиболее талантливыми литераторами и художниками покинул редакцию и основал свой журнал «Новый Сатирикон». В его первом номере, вышедшем 6 июня 1913 г., в связи с указанным конфликтом опубликовано обиженное письмо Корнфельда с намеками на возможность примирения и тут же весьма ядовитый и иронический ответ редакции. Некоторое время оба журнала выходили параллельно, но примерно через год старый «Сатирикон», лишенный самых лучших авторов и художников, вынужден был закрыться, потеряв огромное количество подписчиков. А «Новый Сатирикон» благополучно просуществовал до августа 1918 г., после чего большинство его сотрудников подались в эмиграцию (Аверченко, Тэффи, Саша Черный, С. Горный, А. Бухов, Реми, А. Яковлев и другие).

За время своей благополучной, удачливой жизни в Петербурге Аверченко стал необычайно популярен. «Сатирикон» и большими тиражами выходившие сборники рассказов немедленно расхватывались. Во многих театрах страны с успехом шли его пьесы (в основном инсценированные рассказы). И даже Его Императорское Величество Николай Второй, будучи поклонником аверченковского таланта, однажды соизволил пригласить его в Царское Село для чтения своих произведений в кругу августейшей семьи. Но, как рассказывает М. Корнфельд: «Нам всем показалось, что выступление редактора «Сатирикона» в Царском Селе едва было бы уместным и желательным». Визит так и не состоялся, Аверченко сослался на болезнь.

В течение десяти лет своей столичной жизни Аверченко много ездил по стране с выступлениями, отправлялся и в заграничные путешествия, как правило, вместе с друзьями-соратниками по журналу художниками А.А. Радаковым и Н.В. Ремизовым (Реми). После первого же заграничного вояжа летом 1911 г. он выпускает приложение к «Сатирикону» за 1912 г. – книжку «Экспедиция сатириконцев в Западную Европу», имевшую шумный успех. И в том же году помимо напряженной работы в журнале выезжает в продолжительное турне по России, участвуя во многих городах в вечерах писателей-юмористов.

Как же он выглядел внешне, этот в недавнем прошлом молодой и неуклюжий провинциал, сумевший за короткий срок стать знаменитым литератором, непрестанно смешившим всю читающую Россию? Художник Н.В. Ремизов, уже находясь в эмиграции, так описывает первое появление Аверченко в редакции: «В комнату вошел человек крупного роста с немного одутловатым лицом, но с приятным, открытым выражением: через пенсне смотрели глаза, которые имели особенность улыбаться без участия мускулов лица. Впечатление было с первого взгляда на него – располагающее, несмотря на легкий оттенок провинциального «шика», вроде черной, слишком широкой ленты пенсне и белого накрахмаленного жилета, детали, которые были уже «табу» в Петербурге».

Успех журнала, большие тиражи книг, выступления, театральные постановки принесли и материальное благополучие. Аверченко переезжает в уютную квартиру, прекрасно её обставляет. Н.Н. Брешко-Брешковский вспоминает, как «по утрам Аверченко под звуки граммофона занимался гимнастикой, работая пудовыми гирями». Хотя музыкального образования у него не было, но одно время он серьезно увлекался оперой, затем опереттой, а в многочисленных театрах миниатюр, где шли его пьесы, был своим человеком. Частенько в «Сатириконе» появлялись его иронические и веселые театральные рецензии под одним из многочисленных псевдонимов – А е, Волк, Фома Опискин, Медуза-Горгона, Фальстаф и другие. Вечера писатель, как правило, проводил в ресторане «Вена» в кругу своих друзей-сатириконцев, писателей, актеров, музыкантов. Одним из многочисленных житейских увлечений Аверченко были и шахматы. Л.О. Утесов рассказывал мне, что он был незаурядным игроком, составлял и печатал задачки.

Война 1914 г. на жизни и деятельности Аверченко почти не отразилась – из-за «одноглазости» в армию он призван не был и продолжал редактировать свой журнал, часто выступая на благотворительных вечерах в пользу раненых и пострадавших от войны. После же Октября и сам Аверченко и редакция «Сатирикона» заняли по отношению к Советской власти резко отрицательную позицию, после чего журнал был закрыт правительственным распоряжением в августе 1918 г.

И вот все рухнуло. Журнала больше нет. Книги не выходят. Солидный банковский счет реквизирован. Квартиру намереваются «уплотнить». В перспективе – голодная и холодная зима. Друзья и соратники покидают Петроград – кто куда. А тут предложение из Москвы от артиста Кошевского – организовать где-нибудь на юге России театр-кабаре. Но приехавшие в Москву Аверченко и Радаков застают Кошевского тяжело больным. Весь план расстроился. И тогда Аверченко совместно с оказавшейся также в Москве Тэффи едет в Киев (пригласили их на литературные вечера два разных антрепренера).

В «Воспоминаниях» Тэффи очень живо и смешно описаны многочисленные передряги, в которые пришлось попадать писателям в течение своей долгой поездки через оккупированную немцами Украину. В Киеве Аверченко, однако, долго не задержался и через Харьков и Ростов, где он прожил несколько месяцев, выступая с вечерами юмора, на правах беженца отправился к себе на родину, в Севастополь, тогда занятый белыми. Было это в конце марта или в начале апреля 1919 г. Но что он делал в Севастополе с апреля по июнь этого года, когда французские войска сдали город Красной Армии, сведений нигде не удалось получить. А начиная с июня 1919 г. и по конец 1920-го Аркадий Тимофеевич, а также известные писатели И. Сургучев, Е. Чириков и И. Шмелев активно работали в газете «Юг» (впоследствии «Юг России»), интенсивно агитируя за помощь Добровольческой армии. Аверченко также совместно с писателем Анатолием Каменским (впоследствии возвратившимся в СССР) открыл театр-кабаре «Дом артиста», где в начале 1920 г. была поставлена его многоактная пьеса «Игра со смертью», написанная летом минувшего года. Судя по рецензии, опубликованной в газете «Юг» (4 января 1920 г.), пьеса имела хороший успех. А весной того же года Аверченко уже участвует в спектаклях нового театра – «Гнездо перелетных птиц» и продолжает устраивать свои вечера в Севастополе, Балаклаве и Евпатории.

К концу октября войска Врангеля попали в Крыму в отчаянное положение. Второго ноября красные заняли Севастополь. А за несколько дней до этого Аверченко в пароходном трюме на угольных мешках отправился в Константинополь. Об этом своем путешествии он с горьким юмором поведал в книжке «Записки Простодушного. Я в Европе» (Берлин, изд-во «Север», 1923). Друзья в Константинополе (ныне Стамбул) заранее сняли ему маленькую комнатку на Пере (городской район), и полтора года он прожил там, воскресив свой театр «Гнездо». В городе тогда была масса русских беженцев, работали русские театры миниатюр и рестораны.

Но жизнь в чуждой нравами, традициями и языком стране стала для Аверченко крайне тяжелой. Он со своей труппой покидает Турцию и 13 апреля 1922 г. прибывает на славянскую землю – в Софию, где предполагал задержаться надолго, но, поскольку тогдашнее правительство Стамболийского весьма сурово относилось к белым эмигрантам и ввело для них многочисленные ограничения, труппа вместе со своим руководителем, дав всего два спектакля, поспешно отбыла в Югославию, и 27 мая в Белграде состоялся имевший огромный успех первый спектакль. Потом еще один, по другой программе – и Аверченко с театром выезжает в Прагу, по дороге дав концерт в Загребе. А через два дня, 17 июня, Аверченко прибывает в Прагу, где и обосновывается наконец на постоянное жительство.

Прага, гостеприимно и радушно встретившая писателя, пришлась и ему по душе. Он быстро приобрел немало друзей и почитателей. Многие его рассказы были переведены на чешский. 3 июля состоялся первый вечер, имевший большой успех и получивший восторженные отклики во многих газетах. Затем с июля по сентябрь прошли его гастроли по стране – побывал он в Брно, Пльзене, Моравской Остраве, Братиславе, Ужгороде, Мукачеве и, вернувшись в Прагу только в первой половине сентября, начал интенсивно работать для газеты «Прагер пресс», там еженедельно появлялись его фельетоны и новые рассказы. В октябре же состоялись успешные гастроли в Прибалтике, Польше и Берлине.

Неприятности Аверченко ждали в связи с его предстоящей поездкой в Румынию – поначалу долго не давали визы. Когда же он 6 октября наконец появился перед кишиневской публикой, она устроила писателю овацию, после чего в Бухаресте произошло неожиданное осложнение. Дело в том, что тогдашние румынские газеты вдруг вспомнили, что в годы мировой войны Аверченко в своем «Новом Сатириконе» поместил несколько язвительных и обидных фельетонов о румынской армии, и потребовали у правительства запрета на его выступления и выезда из страны. Но впоследствии дело уладилось после ходатайства по дипломатическим каналам членов чешского правительства, поклонников дарования писателя.

А потом опять скитания: Белград, снова Берлин. Получено приглашение из США, намечался отдых на Рижском взморье. Но все планы поломались – накануне отъезда в Ригу у него серьезно заболел левый глаз, поврежденный еще в харьковские времена. Была сделана операция, пришлось вставить искусственный глаз. Казалось бы, все обошлось благополучно, но писатель стал чувствовать общее недомогание, поначалу не придавая этому значения. Но дела пошли хуже – пребывание на курорте Подобрады не помогло, начались припадки удушья, и 28 января 1925 г. его почти в бессознательном состоянии положили в клинику при Пражской городской больнице. Диагноз: почти полное ослабление сердечной мышцы, расширение аорты и склероз почек. И, несмотря на заметное улучшение в начале февраля, после вторичного кровоизлияния в желудок в 9 часов утра 12 марта 1925 г. в возрасте 44 (?) лет скончался в гостеприимной, но чужой стране замечательный русский писатель-юморист Аркадий Тимофеевич Аверченко. Тело его было положено в металлический гроб и еще заключено в специальный футляр на тот случай, чтобы кто-либо в будущем – родственники или культурные организации – смог бы перевезти прах покойного на родину. Прямых наследников у Аверченко, насколько мне известно, не осталось, был он холостяком.

О произведениях Аверченко уже с самого начала его петербургской деятельности в печати появлялось множество рецензий. На Западе уже после смерти писателя вышло немало книг, ему посвященных. Но ни в одной из них почему-то никогда не оцениваются и даже почти не упоминаются два крупных произведения: повесть «Подходцев и двое других» и юмористический роман «Шутка Мецената».

Аверченко неоднократно пользовался излюбленным им литературным приемом – еще в начале своей работы он в литературных персонажах отображал внешность и характеры своих друзей и соратников по «Сатирикону», чаще всего художников А. Радакова и Н. Ремизова, изобразив их (под псевдонимами) в «Экспедиции в Западную Европу» (в книге этой художники рисовали шаржи друг на друга). В персонажах «Подходцева», собственно, не повести, а ряда смешных, а подчас и лирических новелл с тремя «сквозными» персонажами – Подходцевым, Клинковым и Громовым, – тоже просматривается сходство с характерами и внешним обликом друзей-сатириконцев.

И вот последняя работа Аверченко «Шутка Мецената», написанная в 1923 г. в Цоппоте (ныне Сопот) и изданная в Праге в 1925 г., уже после кончины писателя. Роман и веселый и грустный, пронизанный ностальгией по милой сердцу автора беззаботной богемной петербургской жизни. И снова в персонажах романа приметы самого автора и его друзей.

Н. Богословский, 1990

А Б В Г Д Е Ж З И К Л М Н О П Р С Т У Ф Х Ц Ч Ш Щ Э Ю Я